Алтай, призраки барсов, хорошие люди

Среди прочих вещей, которые обязан сделать студент, пока он не обзаведется дипломом, семьей и постоянной работой, числится волонтерская поездка в дальний уголок мира или собственной страны на двух условиях. Во первых, бесплатно, потому что студенты вообще люди небогатые; во-вторых, с благой целью: сохранение мира, изучение животных, помощь в подготовке значимого мероприятия или распространение гуманитарных ценностей. Возможность поехать по такой «путевке» мне выпала случайно: на университетской доске объявлений висел неприметный листок, где значилось: международная некоммерческая организация «Biosphere Expeditions» ищет волонтеров для поездки в Горный Алтай с целью изучения снежных барсов. От соискателя были необходимы только средняя физическая подготовка и сносное знание английского языка. Написав вдохновенную заявку и пройдя собеседование, я попала в экспедиционную группу, отправляющуюся в августе.

«Biosphere expeditions» - одна из крупнейших некоммерческих организаций, отправляющая волонтеров по всему миру в экспедиции, связанные с изучением редких животных. Созданный профессиональным ученым Матиасом Хаммером, проект этот очень западный по своей сути. Некоторые люди в Европе и США, располагая всеми благами цивилизации и состоявшись в жизни, тем не менее, не хотят быть пассивными потребителями, но стремятся принести пользу в деле созидания общества или природы, чем собственно, объясняется популярность волонтерского движения. Хотя в сообщении, присланном на мою почту, честно говорилось, что увидеть барсов – основную цель Алтайской экспедиции - никому из участников так называемых слотов (двухнедельных поездок) не доводилось уже много лет, интереса к поездке это не охладило, в конце концов, люди едут не столько за зверем, сколько за мечтой о нем.

13.08.12 День 1

В «Азимут отель» - отправную точку экспедиции, я прибыла ровно в 7 утра – на это время был намечен старт. В холле собиралась, присматриваясь друг к другу, весьма пестрая компания: ландшафтный дизайнер Ханесс из Цюриха, двенадцатиклассник Карл из Нью-Хэмпшира, улыбчивая уроженка сингапура Вэнь Лин, учительница из Хертфорда Шерон. Неожиданно выяснилось, что мой гордо носимый Upper Intermediate уровень английского не такой уж Upper: то ли от волнения, то ли от долгого отсутствия практики, я с трудом понимала такую знакомую после многих лет изучения английскую речь. Последующее общение показало, что проще всего воспринимается речь людей, для которых английский тоже неродной – немцев, например. Затем осваиваешь американский диалект, а вот речь моих спутников с Туманного Альбиона поддавалась дешифровке сложнее всего по причине, как ни странно, ее правильности. Пока все знакомились, Дженнифер Краушаар - научный руководитель экспедиции – грузила во внедорожники сливочный сыр, хлеб с пророщенными семечками, фрукты, черничный джем и прочие вкусности, как-то слабо вяжущиеся с традиционной полевой кухней, и – уму не постижимо! – ни единой банки тушенки, потому что политика организации запрещает изучать животных, одновременно употребляя их мясо на обед.

Наконец, сборы завершились, и девять человек из разных стран, разных профессий и мировоззрений двинулись в путь по трассе М-52. Путешествие было спокойным до первой же заправки, на которой я никак не могла перевести Адаму – второму руководителю экспедиции – почему нельзя пробить три машины одним чеком, когда нужно вставлять шланг в бензобак и куда подевался заправщик. Тот же вопрос задал работнице заправки один из клиентов, недовольный столпотворением у контейнеров с горючим. «Ну подождите, - поджимает губы девушка за прилавком, - у нас заправщик всего один и он подметает территорию». Тон ее, впрочем, становится стеснительно-вежливым, когда Адам пытается спросить у нее по-английски, почему такая суета и нельзя ли все-таки один чек. «Никак не можем, люди ведь разные бывают: прогонят несколько машин, а заплатят за одну или еще что», - торопливо объясняет мне сотрудница и зачем-то добавляет заговорщическим тоном: «Это же Россия». Я скорбно киваю, мол, ну тогда все понятно, при этом мучительно пытаясь вспомнить, как по-английски «шланг, подающий бензин». С облегчением замечаю, что процедура подходит к концу. Мы забираем сдачу и уходим. Напоследок сотрудница заправки спрашивает, вымученно улыбаясь: «и где вы столько иностранцев-то набрали?» Я в ответ еще более глупо улыбаюсь и спешу обратно к машинам. «What did she say?» – выпытывает у меня Адам, -Тell me, what she said». Э-э-эм.

Дальнейшее представляло собой череду открытий и нелепых ситуаций из серии «трудности перевода». Например, я долго не могла понять, что за блюдо такое «manty», пока мне не повторили его название раз семь и не объяснили, что это вроде равиоли с мясной начинкой. Зато когда поняла, хохоту было на весь «Лэнд Ровер». Потом Дженни объясняла мне, что имеющиеся в наличии придорожного кафе начинки для блинов следует спрашивать у продавца, а не читать с вывески, потому что половины наименований в наличии нет и никогда не было. Bliny с черникой и брусникой пользовались у всей компании огромным успехом. Скованность и напряжение падают по мере того, как выясняется, насколько дружелюбные люди едут вместе со мной: они терпеливо ждут, пока я вспомню нужное слово, угадывают его и сами называют мне, всю дорогу с удовольствием рассказывают о собственных приключениях и спрашивают о моей жизни, охотно делятся печеньками, конфетками и прочими купленными в дорогу хомячествами и вообще излучают сплошную радость жизни. Вечером мы едем среди уютных горно-лесных пейзажей Шебалинского района. Беседуем с Роджером об истории и экономике горного Алтая. Роджер всю жизнь изготавливал высокоточные приборы для экологических исследований, а теперь – «джентльмен в отпуске» (gentleman on a leisure), как он сам себя называет. Добрый дедушка с тихим бархатным голосом, приятными манерами, интересующийся всем на свете, начитанный и вежливый, словом, именно так я и представляла себе английского джентльмена. Роджер на Алтае уже в четвертый раз – говорит, нашел здесь свою вторую родину. Интересуюсь: «А что обычно делают в Англии люди на пенсии?» «Ну как что, - улыбается Роджер, - конечно, наслаждаются жизнью». Глядя на него, другого и не подумаешь.

Мы познакомились несколько часов назад, но все эти люди совсем не кажутся чужими, даже несмотря на то, что я не понимаю 80% того о чем они говорят.

14.08 День 2

С утра предстояло дождаться проводника Олега, сотрудницу Сибирского экологического центра Аню и Люси – представителя агентства «Snow Leopard Conservancy», которое находится на территории США, но действует по всему миру, занимаясь «экологическим пиаром», то есть организует социальные акции с целью привлечения внимания общественности к защите диких животных. В конце концов, у любой международной организации, тем более природоохранной, не так много рычагов воздействия на государственные структуры и главная цель здесь: убедить официальные власти, как это круто, выгодно и привлекательно для туристов и инвестиций, когда у тебя в попечении находится хотя бы несколько особей животных из самого красного отдела Красной книги. По этой причине каждый хорошо проведенный праздник идет в счет, для чего Люси, собственно, прибыла: она будет помогать в организации празднования ежегодного Дня Снежного Барса в Горно-Алтайске.

Вэнь Лин привезла несколько книжек с детскими сказками. Она учит русский язык, и небольшие тексты с крупными буквами ей очень пригодились для импровизированного урока, который мы устроили в столовой. Лин попросила меня объяснить, что такое «колобок». «Я никак не могу найти в словаре», - говорит она. «Это луна? Монета? Булочка? Это из теста? Без всякой начинки? Почему оно все время поет? Почему волк и заяц не смогли его съесть, а лиса смогла?» Словом, мне представилась уникальная возможность взглянуть на знакомую с детства историю под новым углом. Вот, например, странность: главный и вроде положительный герой в конце погибает. «Это потому, - пытаюсь объяснить я, - что колобок на самом деле персонаж отрицательный, он ушел от своих создателей дедушки и бабушки и тем самым обрек их на голодную смерть». Лин понимающе кивает.

Вечером мы проезжаем страну непуганых коров, которые спокойно пользуются главной привилегией священных животных – ходить там, где вздумается. Адам дал объяснение манере парнокопытных стоять, как вкопанные, прямо перед едущим автомобилем - при виде более крупного существа животные стремятся не уйти с дороги, а остановиться и подождать, пока существо само пройдет, куда ему нужно. Вполне логично для коров, они же не виноваты, что не знают дорожной разметки.

Остановились у супермаркета, где наши экспедиционные лидеры (да, должность так и называется: «лидер экспедиции») набрали с дюжину бутылок водки и пива. «Вы что, собираетесь все это пить?» - удивилась я. «А ты что – нет?» - удивились они в свою очередь. Оказалось, я не о том подумала: европейцы пьют пиво небольшими порциями перед сном для расслабления, а водку – исключительно в коктейлях, например, смешивая с соком. К купленной мной бутылке вина вся компания оказалась неожиданно равнодушна.

Наш лагерь располагается в укромной низине недалеко от горы Табожок, рядом с Чуйской степью. Подъезжаем уже ночью. Впереди, в мутном свете фар, что-то отчаянно прыгает. Оказалось, тушканчик. «It’s biosphere», - говорит Адам.

15.08 День 3

Первый день экспедиции – традиционно стажировка, на которой участникам еще раз объясняются цели и принципы «Biosphere expeditions». Принципов три: safety, science, satisfaction. Первый (безопасность) означает, что все должны добраться до места и уехать обратно живыми и здоровыми, что организация заботится о самочувствии участников экспедиции, а безопасность и снижение возможных рисков – одно из приоритетных направлений. Второй принцип (наука) предполагает уяснение каждым из участников, что он едет не в экскурсионный тур и не на сафари по заповедным уголкам, а в научную экспедицию, требующую приложения некоторых усилий и соблюдения режима. Как показывает практика, этот принцип усвоить сложнее всего: многие не читают досье с описанием экспедиции, не слушают слов организаторов и воображают, что приехали на курорт, а это верный путь к конфликтам и глупым недоразумениям. Из разговоров наших сопровождающих делаю вывод, что главный предмет недовольства – еда (не так приготовлена) и душ (не каждый день). Чувствую, что нашей группе такое не грозит: вокруг меня сидят люди с искренним энтузиазмом в глазах, понятливые и готовые терпеть неудобства и приходить к взаимному соглашению. Третий принцип «Биосферных экспедиций» – satisfaction (удовлетворение): участники ни в коем случае не должны скучать, для чего им надлежит включаться в работу, исследовать, наблюдать, заполнять документацию, ставить палатки, разводить костер, самостоятельно находить себе развлечения и от всего этого ловить кайф. Что ж, благородные принципы – не придерешься. Пока объясняют распорядок дня, я уныло составляю список вещей, которые не взяла из-за преступной безалаберности или по забывчивости: очки от солнца, фонарик, плащ от дождя, крем от загара, термос, защитные непромокаемые накладки на ноги и проч. и проч. На самом деле я про все это помнила, но не взяла из расчета на пресловутый «авось». Мои спутники подготовились основательно и вещей взяли с избытком, впрочем, к жуткому холоду по ночам мало кто из них оказался готов, поэтому главным утренним приветствием в течение следующих двух недель было «вы не замерзли?»

16.08. День 4

С утра могу шевелить руками и ногами, значит, не совсем заледенела, и жизнь уже прекрасна. Ханесс, пока мы перед завтраком гуляли по холму, объяснял мне, как правильно кататься на горных лыжах и какие бывают модели сноубордов. А затем неожиданно спросил: «Почему в Новосибирске так много девушек в мини-юбках? Эти юбки короткие настолько, что не знаешь, куда деться. Просто дикая природа какая-то». В Европе такое не носят. Скромно умолчав о наличии мини-юбки в собственном гардеробе, пытаюсь дать моему спутнику адекватное объяснение: «Ну, понимаешь, лето в Сибири короткое. Все хотят впитать максимум тепла, вот и снимают с себя как можно больше одежды». Логично ведь?

Беседовали с биологом Новосибирского Экологического Центра Аней о внутреннем устройстве биосферных экспедиций. На сайте объявляется время, место, стоимость и прочие условия экспедиции, набирается отряд желающих, как правило, от 10 до 16 человек. Участники оформляют все необходимые документы для поездки за границу и, встретившись с лидерами экспедиции на перевалочном пункте (в данном случае – в Новосибирске), организованно едут в регион, где может встречаться целевой вид животных. Из заранее приготовленного лагеря в течение одной или двух недель совершаются вылазки для научных наблюдений. «Схема интересная, - говорит Аня, - но, видимо, еще не отработанная. Не очень понятно, как непрофессионалы могут собирать точные научные данные, ведь один хорошо подготовленный специалист в этом деле полезнее, чем 10 случайных волонтеров». Аня – сотрудничающий с «Biosphere Expeditions» местный специалист. По идее – говорит она - лучше наоборот: организации «на местах», более осведомленные о ситуации на конкретной территории, должны привлекать крупных международных партнеров для помощи.

Инструктаж по ориентированию на местности с помощью компаса и GPS прошел как легкая игра, и я с удовольствием поскрипела мозгами, вспоминая уроки географии. Обнаружила, что уже вполне понимаю иностранную речь, а вот географию забыла начисто…

После обеда зарядил холодный обложной ливень. К нам заглянул Кампы – алтаец-пастух, проживающий на летнем стойбище по соседству с лагерем. Кампы ведет себя непринужденно – он здесь фигура солидная и уважаемая, ведь туристы из биосферных экспедиций ездят к нему в гости и приглашают к себе в лагерь уже много лет. Долго и туманно старец объяснял, что он хозяин этой земли, а мы все его гости, но он каждому рад и всех привечает. «Только в озеро Салюгем купаться не ходите, там воронка – закрутит – не вылезете», - повторяет Кампы несколько раз. Кампы действительно знает и любит свою землю, и никуда с нее не денется, чего нельзя сказать о его внуках. Старший, например, учится в ГАГУ на врача и хочет уехать в Новосибирск. «Потому что пока я здесь, - поясняет он, - дед все время приходит: «то помоги, это помоги». А мне уже надоело, пусть младшие помогают». Еще рассказывал о тувинцах, что приезжают из-за гор на лошадях и по ночам уводят скот, а могут и убить («если в одиночку будешь шляться по горам»). Мои новые друзья решили, что между тувинцами и алтайцами многолетняя вражда по неясному поводу. Было как-то стыдно объяснять, что Тува просто очень бедный регион, и правовая культура там оставляет желать лучшего.

Постоянного источника света в палатке-столовой не было предусмотрено, так что в ход шли свечки и фонарики. До позднего вечера мы обсуждали карманную салфетку Ханесса. Ну да, салфетку – обычный квадратный кусочек ткани, сделанный из махрового материала. Предметом оживленного спора являлось название этой вещи: «flannel» либо «towel». В ход шли все доступные лексические знания: от словарей до жизненного опыта. Вот вас застигнет дождь в палатке без света поздним вечером, вы еще и не о таком будете спорить.

17.08 День 5

Под утро казалось, что я обледенела, как жертва Снежной королевы, что одним мановением своего кристального жезла обращает людей в хрупкие ледяные изваяния. К счастью, из-за гор показались лучи солнца – день обещает быть ясным. Мы идем в горы, к самым истокам одной из многочисленных окрестных речек: чистых, шумных и холодных до ломоты в костях, вздумай вы зачерпнуть из них воды. Пути всего пять километров, но идти надо в гору, по крутому склону, то путаясь в зарослях травы и карликовой березки, то скользя по каменистой осыпи, то прыгая с камня на камень через гремящие потоки. Никогда не думала, что смогу пройти столько по горам за один день: через каждые десять шагов хочется упасть и объявить, что дальше не полезешь. Наконец, когда от разреженности воздуха начала слегка кружиться голова, и я решила: теперь точно ни шагу – Дженни объявила, что мы пришли.

Впереди простирался горный склон, присыпанный снегом, точно сахарной пудрой. Было отдано распоряжение: рассеяться и искать леопардовые следы. А что без наметанного глаза можно найти среди сплошных камней? Часть группы отправилась вверх по склону, часть разбрелась по площадке у его основания, а я воспользовалась моментом, чтобы поразмышлять о людях, с которыми здесь познакомилась. Меня всегда интересовало, почему лица европейцев и американцев так явственно отличаются от русских, хотя обладают теми же чертами. Думается, на челе любого англичанина или австралийца никогда не проявится свойственная нашим соотечественникам печать великих и тяжких дум, как то: куда катится мир, зачем человек на этой грешной земле, как обустроить Россию, и что потом будет с родиной и с нами. Эта привычка русских к экзистенциальным размышлениям, к ломанию головы над глобальными процессами, которые они не могут изменить, или философскими вопросами, на которые все равно нет ответа, бросается в глаза как раз при взаимодействии с людьми западной культуры. Они просто находят занятие по душе и по способностям и трудятся на своем участке работ, выполняя обязанности честно и качественно, не торопясь, но и не отлынивая, веря, что своими личными усилиями каждый человек способствует изменению мира к лучшему. Пока я предаюсь размышлениям, Карл и Люси обнаружили в камнях небольшое углубление: след барса, загребавшего здесь лапой мелкое каменное крошево. Почти не заметная со стороны находка является для всех несомненным доказательством полезности всей миссии.

Подтверждение моей гипотезе о глобальных думах нашлось за ужином. Едва мы садимся за стол с проводником по горам Олегом и главным человеком в экспедиции - поваром Ниной, разговор от работы-учебы уходит к вопросу о том, что направляет нашу жизнь – мы сами или обстоятельства. И еще: что первично в принятии важных решений – разум или сердце, когда стоит забыть об одном и подключать другое; на чем должен строиться внутренний стержень личности и насколько он должен быть гибок.

18.08 День 6

Вместе едем в другую долину, к горному озеру (не Салюгем). Там, на близлежащем хребте, были установлены камеры-ловушки – Дженни хочет их проверить. Для такого мероприятия хватило бы пары человек, и, получается, остальные «осуществили заброску лагеря», то есть, помогли принести продукты для тех, кто остается ночевать на берегу, у подножия горы, чтобы на следующий день осуществить еще один переход. «Больше от нас никакой пользы», - вздыхаю я. «А ты что, ищешь, где бы доброе дело сделать?» - смеются Аня с Олегом.

Подъем и спуск по «дамбе» озера - груде крупных валунов, похожей на стену, отгораживающую Мордор от Средиземья, оказался не из легких, и участники группы после долгого перехода были изнурены, но на их лицах не читалось ни усталости, ни раздражения: все хорошо и все о’кей. Дженни, оставшаяся у озера, наказала тем, кто возвращался в лагерь, останавливаться на обратном пути через каждые полчаса и осматривать окрестности на предмет горных козлов и их следов. Соблазн игнорировать задание и просто поскорее вернуться в лагерь к ужину был велик, но все честно останавливались и смотрели в бинокль, измеряли отпечатки копыт, заносили данные в чек-листы, отмечали при помощи GPS точки обнаружения каждого мышиного следа и не подумали ускорить шаг. Меня не отпускало ощущение, что с научной точки зрения полезность сегодняшнего похода стремится к нулю. С другой же стороны, внутренняя убежденность каждого участника экспедиции в полезности мероприятия и собственной сопричастности благородному делу защиты дикой природы сами по себе внушают оптимизм и веру в ту часть человечества, которой интересно что-то кроме новых покупок в супермаркете и обслуживания по системе «все включено». Возможность не разочароваться в человеке вообще дорого стоит.

19.08. День 7

Ух-ты, я уже неделю как в научной экспедиции! В палатке откуда-то вода, и спальник мокрый наполовину – как я продержалась в нем ночь? Снаружи – красота. Верхушек гор не видно из-за тумана и снегопада, в долине снова идет ледяной дождь. Все собрались в столовой и без устали пьют чай – Нина не успевает наполнять термосы. К обеду вернулась группа, героически оставшаяся вчера у горного озера. Ребята принесли с ночевки насквозь мокрые рюкзаки и множество историй, которые крайне неприятно переживать, но которые забавны в пересказе: как Ханесса, ночевавшего в спальнике под открытым небом, постоянно засыпало снегом, так что он вынужден был держать ладонь перпендикулярно телу, чтобы не придавливало, как Карл и Мартин постепенно переползали в палатку к Адаму и Олегу, как Мартин потом просыпался каждые полчаса и тряс палатку, чтобы с нее свалился стремительно накапливавшийся на крыше снег; как они, пробираясь по речной долине к оставленным в ее конце машинам, промокли от шапок до носков.

Дыша паром изо рта все шутили, смеялись, слушали истории экстремальной ночевки заново с другими подробностями и уплетали испеченные Ниной блины. Роджер обнаружил в реке, ниже по течению, оставленные несколько дней назад для охлаждения бутылки с пивом, что было отмечено распитием пенного напитка. Я никак не могу понять, почему они пьют холодное пиво, чтобы согреться. Листали и сосредоточенно разглядывали справочники по хищным птицам Саяно-Алтайского региона, нелегальному рынку редких зверей в Сибири, журналы отчетности предыдущих экспедиций и прочее, что нашлось в библиотеке. Мне понравилось издание о философии лидерства, что-то вроде «Как быть успешным руководителем экспедиции». «Никогда не читала таких книг – говорит Дженни, - если хочешь стать хорошим лидером, ни в коем случае их не читай». Элис, жизнерадостная и открытая уроженка Пенсильвании, постоянно рассказывает забавные истории, на которые ее память невероятно богата, и смеется, вызывая ответный смех у окружающих. Роджер читает Акунина, Лин и Шерон ведут записи. Обстановка уютная и домашняя. Я прихожу к выводу, что «хороший человек» - понятие интернациональное.

21.08. День 9

Сегодня передислоцируемся в долину, находящуюся в двух часах езды от нашего лагеря. Коровы, лошади и овцы, пасущиеся по обеим сторонам дороги вызывают у моих друзей бурную реакцию: животных приветствуют, им машут руками, в их адрес раздаются слова и возгласы умиления. Могу только порадоваться за людей, которым их образ жизни позволяет не терять детской восторженности в любом возрасте.

На подъезде к месту установки нового лагеря один из «Лэнд-Роверов» застрял в болотистой почве, что не вызвало ни у одного из членов группы сколько-нибудь заметной эмоции – ни раздражения, ни уныния. Мужчины тут же взялись за тросы и лопаты, женщины отправились искать камни, чтобы подложить их под колеса. Процесс вытаскивания внедорожника из трясины мог бы стать увлекательным приключением с криками, возней, суетой, тучами грязных брызг из-под буксующих колес, получением кем-нибудь легкой досадной травмы и прочими спецэффектами, за которые мы так любим ролики из ю-туба. Оказалось – зауряднейшее рабочее мероприятие, даже скучно. Вечером я уже сижу в траве рядом с вновь установленной палаткой, наслаждаясь теплом, тишиной и ленью, которая одолевает от долгого созерцания нетронутой природы.
Совершенно не помню, какое сегодня число и день недели.

23.08. День 11

Аня поймала кота-манула на фотоловушку, и это, пожалуй, лучший результат за всю экспедицию, приведший остальную группу в искренний восторг. У костра Ханесс и Мартин не устают восхищаться красотой Алтая. Для них, жителей густонаселенной и чересчур комфортабельной Европы, великолепная природа на сотнях квадратных километров при почти полном отсутствии людей кажется настоящим чудом. «Supercool», - как говорит Ханесс. Он лучится радостью и гордостью, оттого что живет в настоящих полевых условиях и совершает полезное дело. «Для моих друзей из Швейцарии, - говорит он, - отказаться даже от ежедневного душа и туалета со смывом – немыслимый подвиг. Им интересны только вещи, машины, музыкальные новинки. Они не могут понять, зачем нужно куда-то ехать и что-то предпринимать». Мартин – директор отдела маркетинга одной из крупных компаний, производящих спортивные товары – объездил по долгу службы не один десяток стран и насмотрелся на людей и на пейзажи, но по-мужски сдержанно замечает, что такого особого духа (spirit) не ощущал нигде. «Я за всю жизнь не видел орла, а здесь они летают над нашими головами каждый день – просто невероятно». Он интересуется у меня, где в здешних краях можно купить настоящий боевой деревянный лук. Иностранцы вообще придерживаются того принципа, что образование должно быть перманентным, но увлекательным и не напрягающим, так что удобнее всего получать новые знания в путешествии. Приходилось ставить себе пунктик, чтобы потом заглянуть в книжку или словарь.

24.08. День 12

Сегодня объехали несколько летних стойбищ, опрашивая пастухов. Кош-Агачский район Горного Алтая – земля высокогорных степей, пригодных только для выпаса скота. Пастухи с семьями постоянно кочуют по своим пастбищам, зимой живя в деревянных сооружениях, похожих на избы-завалюшки, а летом – в юртах. Быт юрты – нехитрая утварь, места для сна и сидения, пара хозяйственных пристроек и непременно – аккумулятор, работающий от солнечных батарей. При ясной погоде можно слушать радио и смотреть телевизор: два канала (впрочем, у многих есть спутниковые тарелки). Земельный вопрос, живо интересовавший всю компанию, оказался не таким уж замысловатым: земля государственная, бывшая колхозная, а пастухи пользуются ей бесплатно, «потому что нас мало, а земли много – всем хватает». Предполагалось начать раздел по долям, но для этого нужна длительная возня с документами, оформление в частную собственность, выплата налога, на который у здешних жителей элементарно нет денег. К примеру, один из встреченных нами пастухов охраняет стадо овец в 500 голов. За каждое животное он получает 15 рублей в месяц. Рассчитать зарплату нетрудно, как нетрудно представить, каким минимумом благ цивилизации нужно обходиться, чтобы на нее прожить. Хотя здесь, вдалеке от больших городов, там где нет дорогих бутиков, особо тратиться негде: главное, чтобы была машина, лошадь и велосипед – без транспорта прожить на обширных пространствах межгорных котловин невозможно. Лин и Люси пытались заполнять специально предназначенные анкеты с вопросами вроде: «как вы относитесь к тому, что в вашем районе живут снежные барсы: позитивно, негативно, нейтрально?», «поиски снежных барсов могут привлечь в ваш район туристов: одобряете ли вы это?», «мешают ли снежные барсы вашим домашним животным?». Все это было излишне: алтайцам нет нужды забираться высоко в скалистые горы, так что ирбисы для них так же неуловимы и легендарны, как и для нас. Важнее далеких барсов – хорошая погода для сбора сена и закупочные цены на мясо.

Несмотря на скудные сведения о наличии неподалеку диких животных, от последней юрты уезжаем с чувством выполненного долга, обсуждая по дороге вкусовые качества сыра из молока яка – твердого и рассыпчатого вещества, похожего на соленый мел.

Экспедиция подходит к концу. Вечером в лагере царит чемоданное настроение. Все уже устали и, кажется, скучают по комфорту. Мы беседуем с директором агентства-партнера «СибАльп» Сергеем Кургиным. Сергей окидывает приготовления скептическим взглядом человека, не первый год занимающегося туристическим бизнесом. «На Курайский хребет барсы уходят, - говорит он, - подальше от монгольских стад. Мы же их видели и снимки делали. Двое их всего». «А чего не четверо – барсов-то?» - интересуется кто-то. «Так подерутся за территорию. Больше двух и не надо».

Все же так приятно думать, что где-то в этих величественных землях, среди неуютных безжизненных скал, лютых морозов и снегов, на крутых обрывах и осыпающихся склонах живет почти мифический зверь снежный барс. Бродит он по самым вершинам хребтов, смотрит хитро на смешных человечков, копошащихся ниже, и ухмыляется своей загадочной кошачьей ухмылкой, показывает ничего не замечающим человечкам свой длинный розовый язык и перемигивается с малым братом – манулом.

В конце концов, я, как будущий этнограф, знаю, что легенда прекрасна сама по себе, и что вера в легенду способна создать новую увлекательную реальность.

24/25. 08.
Возвращение.

Мы едем обратно, останавливаясь на покупку меда и носочков из верблюжьей шерсти. У многих из моих новых друзей завтра или послезавтра самолет: им предстоит долгий путь к дому, и путешествие для них, думаю, оказалось интереснее и удивительнее, чем для меня, успевшей привыкнуть к легендарной красоте Алтайских гор. По дороге не уставали удивляться, как это всем и каждому повезло друг с другом. Как это мы оказались такими добрыми, терпеливыми, веселыми, находчивыми и жизнерадостными. Пытаюсь дать объективную характеристику мероприятию, в котором участвовала. В конце концов, какие бы цели ни провозглашали волонтерские организации по всем миру, основным результатом их деятельности является установление контактов между людьми. Заезженное слово «культурный диалог», которое к месту и не к месту используют по отношению к фестивалям, саммитам и другим официальным мероприятиям, обретает цвет и вес, когда стоишь вот с этими конкретными людьми у костра, когда прыгаешь вслед за ними по камням через речку, когда пытаешься объяснить смысл слова, которому в чужом языке вообще нет перевода, и радуешься, что оказался понят. Насколько удачным окажется взаимодействие, зависит от каждого конкретного случая, но на этот раз эксперимент удался. «Biosphere Expeditions» работают на Алтае с 1999 года, и каждый год создают несколько мест для студентов, как часть собственной образовательной программы. Это отличная возможность получить самый настоящий «experience», то есть опыт: жизни в полевых условиях, участия в настоящей научной экспедиции из тех, которые показывают по каналу дискавери «Discovery»: с ездой по бездорожью, наблюдением дикой природы в бинокль и фирменными логотипам на футболках. Но в первую очередь, это опыт общения в интернациональной команде.

P.S. А барсов все же сняли на фотоловушку, установленную в одну из предыдущих экспедиций, но сделали это уже после нас представители WWF.